Русский след в истории майя, или Судьба гения

"С виду он казался суровым и угрюмым,
но к нему всегда и везде тянулись и дети, и животные"

Он умер в одиночестве в коридоре одной из петербургских больниц. Филиал Института этнографии Академии Наук СССР, где он работал, отказался предоставить зал для прощания с ним, и пришедшие проводить его в последний путь люди толпились в тесном больничном морге, где рядом было выставлено еще несколько гробов.

Он очень любил Невскую лавру, но похоронили его вдали от Петербурга на Ковалёвском кладбище среди понатыканных вразнобой убогих захоронений. Пять лет его могила зарастала травой, и только в 2004 г. был наконец поставлен памятник.

Он ушёл из жизни  30 марта 1999 года, как раз в тот момент, когда гватемальское правительство собиралось пригласить его для вручения крупнейшей награды страны в знак признания исключительных заслуг перед народом Гватемалы. А в Мексике вот-вот должно было выйти в свет трехтомное издание его трудов под названием «Дешифровка, Каталог и Словарь Шкарет Юрия Кнорозова».

Да, речь идёт о Юрии Валентиновиче Кнорозове, гении дешифровки, неординарном и талантливом человеке, которому удалось подобрать ключ к древним письменам майя! «То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим» - таков был девиз его жизни.

А началось всё с того, что во время войны Кнорозову попали в руки старинные книги из немецкой библиотеки «Сообщение о делах в Юкатане» францисканского монаха XVI в. и «Кодексы майя» в гватемальской публикации братьев Вильякорта. Но в ту пору майянистикой он не интересовался, а занимали его вопросы  истории цивилизаций Востока, лингвистика и шаманские практики. Изучал их, даже не помышляя об аспирантуре, ведь путь туда был ему заказан - «его родственники в войну находились на оккупированной территории».

Но однажды Кнорозову попадается на глаза статья немецкого ученого Пауля Шелльхаса «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». Кнорозова охватывает небывалый научный азарт: «Как это неразрешимая проблема? Неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!». Так начался основной период жизни Юрия Кнорозова. 

Ему удалось устроиться на должность младшего научного сотрудника в Музей этнографии народов СССР и получить там, в самом институте комнатушку для жилья. Это была длинная комната-пенал, до потолка забитая  книгами, сплошь завешенная рисунками  иероглифов майя. Из мебели в коморке имелись только стол и солдатская койка.

И что вы думаете? В начале 50-х Кнорозову удаётся таки разработать метод дешифровки древней письменности майя! Предстояла защита кандидатской диссертации. Но при этом имелся один нюансик: дело в том, что (почувствуйте всю прелесть совковых реалий!) великие «карлымарлы», а точнее дружок Карлы Фридрих Энгельс в своих трудах соизволил изречь "великую мудрость" о том, что в доколумбовой Америке не было-де никаких государств. А, по мнению этого революционэра и (конечно же!) великого знатока всего и вся, фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых гособразований. Что это значило для Кнорозова? А то, что его утверждение о наличии у майя фонетического письма шло вразрез с основой основ - марксистско-ленинским учением. А это вам не хиханьки, знаете ли, тут запросто можно было и статью за ревизионизм схлопотать со всеми вытекающими!

Так что в то далёкое утро наш майонист шел ни то на защиту диссертации, ни то под арест. Но как-то обошлось. Выступление Кнорозова на Ученом совете произвело фурор. Оно было кратким, но таким впечатляющим, что, ему присвоили звание не кандидата, а сразу целого доктора исторических наук!

Кнорозов стал легендой. Но при этом... на долгие годы невыездным! Представляете что значило для учёного, вся деятельность которого была связана с археологическими материалами, не иметь воможности побывать в тех местах, которые являются предметом твоих исследований, не иметь возможности участвовать в научных конференциях, общаться с коллегами? Сам Кнорозов горько шутил по этому поводу: «создавались бесконечные комиссии по вывозу меня в Мексику, и уже все члены комиссий там побывали». Вот так оно в совке-то. А как же? Как можно, вообще, доверять своим гражданам? Вот выпусти его, а он, не ровён час, переметнётся к акулам капитализма да и расшифрует им там все наши самые-самые наипотайнейшие шифры, с его-то талантами! И как же тогда всякие там «юстас алексу»? Неет, не пущать ни к воем случае! 

Нужно ли удивляться, что, по свидетельству знавших учёного, в послевоенные годы Кнорозов пил по-чёрному. Как вспоминает один из его учеников А.М. Пятигорский, «его дневная норма долгие годы составляла литр водки»,

И только в 1990 г., благодаря приглашению президента Гватемалы, Кнорозова, которому на тот момент исполнилось уже 68 лет, выпустили наконец на пару месяцев за пределы бдительной Родины. Удивительно, но в Тикале он смог  подняться (во что никто не верил) на вершину Пирамиды Большого Ягуара и долго стоял там в одиночестве. Курил. О чём он тогда думал?

Позже по приглашению Национального Института истории и антропологии Мексики, он ещё успеет съездить в такие заветные места как Паленке, Бонампак, Йашчилан, Чичен-Ица, Ла-Вента, Монте-Альбан, Теотиуакан, Шочикалько. Там, на земле майя учёный был по настоящему счастлив. Когда в 1995 г. в Посольстве Мексики в Москве ему вручали серебряный Орден Ацтекского Орла, которым мексиканское правительство награждает иностранных граждан, отличившихся исключительными заслугами перед Мексикой, Кнорозов сказал по-испански: «Mi corazón siempre es mexicano» («Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем»).

Последние годы жизни учёный провел в крошечной питерской хрущевке очень одиноко, в обществе лишь любимой кошки. Кстати, котов этот странный и угрюмый на вид человек очень любил.  По воспоминаниям бывших коллег, когда Кнорозов приходил в гости к тем, у кого дома жили кошки, в его в карманах всегда были припасены сушеный корешок валерианы или пучок котовника. "С виду он казался суровым и угрюмым, но к нему всегда и везде тянулись и дети, и животные", - вспоминала его ученица Г. Г. Ершова.

Круг научных интересов Кнорозова не ограничивался дешифровкой древних систем письма. Спектр его интересов и идей был удивительно широк – лингвистика, семиотика, вопросы заселения Америки, шаманизм, археоастрономия,  эволюция мозга и теория коллектива. Он щедро раздавал научные идеи в надежде, что кто-нибудь завершит их разработку. «Я же не осьминог», – часто повторял Кнорозов.

В 2012 году в Канкуне, Юкатан, Мексика, был установлен небольшой памятник Кнорозову - двусторонний бронзовый рельеф, отдаленно напоминающий по форме крест, на котором выбито изображение учёного и иероглифы майя.

*******

                                                                      

Я рассказывала своему мужу-американцу о том, кто такой этот русский, о его судьбе, и в горле у меня першило. Постоянно вспоминаю здесь этого человека: эх, если бы он только мог, когда ещё был полон сил, вот так же свободно пожить среди потомков его любимых древних майя, общаться с ними,  ходить, где вздумается, без назойливого сопровождения какого-нибудь "политрука", взбираться на пирамиды, а потом смывать дневную пыль и усталость, занырнув в океан... Сколько идей могло бы ещё прийти в его светлую голову, сколько открытий, возможно, он мог бы подарить человечеству!

Какое же всё-таки это сладкое слово - "СВОБОДА"! И прочувствовать его смысл в полной мере может лишь тот, кто когда-либо был её лишён.